Холли прорыдалась раза три: не переживай яш, просто критические дни наложились на эти сладостные секунды, сейчас начнётся настоящее кино — отдохнём немножко. Отсюда можно свернуть на что-то семейно-ценностное, про засилье голивудов, или прогнать что-то сентиментальное, про баб и гормоны, или просто уныло констатировать, что за всю свою жизнь мы не испытали даже и гривенника от тех событий и эмоций с экрана.
Сейчас начнётся настоящее кино — придём домой, покормим кошек, приготовим ужин. Позвонит мама, напомнит про плодитесь и размножайтесь. Куда там плодиться, мама, завтра — на работу, а ведь еще куча дел — Холли зачитывает список: стирка, химчистка, туалетная бумага, опять все проебали, уже восемь, магазины закрыты, хрен с ним, просто посидим на диване.
Сидим, облокотившись друг на друга, уставившись в мельтешенье из экрана. Сюжет самый обычный: жили себе люди — по своему, раздельно, а потом — бац! и сидят вдвоём, в обнимку, в маленькой квартирке, на говённом диване. Она — сквозь зыбучие пески Нью-Джерси, выдергивание ягнят из овец, лечение жирафов, Флориду, Шотландию, Бруклин... Он — сквозь Брайтон Бич и вообще все это — пролетели, пробуравились, протиснулись именно в этот момент, на именно этот диван. Отсюда можно и что-то семейное — про детей и домик в деревне, или унылое — про скуку в глазах и исколотые вены, или что-то сентиментальное, про нас двоих, дорогу и небо на закате. А что именно — смотрите в кинотеатрах.
Journal information