Наверное поэтому Миша не волновался. Он знал что Киев обречён, он был уверен что немцы скоро будут в городе, как, впрочем, об этом знал и весь город. Каким-то образом Миша даже знал что будет потом - об этом ещё не знал никто, кроме некоторых высших чинов в Зондеркоманде СС 4а. Но даже это не пугало его - смутная череда вагонов, увозящих его завод в эвакуацию, чёрное, снежное ожидание победы, рождение второго сына вспомнились ему мгновенно... Михаил Донатович проснулся.
Михаил Донатович открыл глаза и посмотрел на циферблат - шесть часов. Он подошёл к плите, достал овсянку. Позавтракав, он с трудом оделся и лёг на кровать. Было уже начало восьмого, но мгла за окном не рассеивалась. Пора-бы уже... Михаил Донатович продолжал думать о сне - последнее время ему часто снится молодость, а начало войны особенно часто. Странно даже - раньше всегда спал как мёртвый, никаких снов, даже не храпел и не ворочался. Жена аж пугалась иногда. А теперь не успеваешь глаза закрыть - пятидесяти лет как ни бывало. И сны как явь - небось и храплю теперь, и ворочаюсь беспокойно, может и взбрыкиваю иногда... Михаил Донатович усмехнулся, глянул на портрет жены, мысленно поделившись с портретом немудрёной шуткой. Всё ещё темно... Сон казался объемнее чем эта тёмная комната, реальнее чем одинокая старость.
Позвонил сын, сказал что пришёл с работы, спросил про самочувствие. С какой работы, Димочка, сейчас только идти пора. Как восемь вечера? Комната закрутилась вокруг него сразу в нескольких направлениях. Сын напомнил про таблетки. Ну вот, опять. Забыл, как в прошлый раз в три часа ночи звонил нам - внимательнее, папа.
Михаил Донатович встал, разделся и лёг обратно в кровать. Потом, вспомнив про таблетки, он послушно встал и выпил - восемь штук разных. Он закрыл глаза.
Жена плакала. Она боялась за Мишу, за ребёнка. Она боялась покидать эти стены, гудящие от залпов далёкой артиллерии. Миша обнимал её и был упоительно счастлив.
Через час-ли, через минуту может, что-то подло засвербело в мозгу; Мишино настроение никак не вязалось с происходящим. Ещё один залп опять повёл всё кругом мелкой зыбью, и Михаил Донатович подумал, что вставать ещё наверное рано. Ему так захотелось обратно, что аж дыхание перехватило. Сон вернулся практически сразу.
Садитесь, Михаил Донатович. Миша затащил баул на заднее сиденье, примостил рядом с женой и сыном, а сам сел спереди, рядом с шофёром. Может успеем прорваться. Откуда-то пришло знание: успеем. Откуда? Миша отогнал зыбкое марево смутного подозрения, что что-то не так. Это чувство нереальности посещало его ещё несколько недель, но с каждым разом всё реже и реже. Не было времени размышлять. Первый год эвакуации - даже нормально поспать не удавалось. Потом, конечно, жизнь наладилась.
Journal information