Призрак Линды Гомес
Опять из почтового ящика вывалилось письмо Линде Гомес, мисс, город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, адрес — мой. В этот раз — из банка, предлагают кредитку под смешные проценты, в прошлый — из качалки, грозились отменить членство за неуплату членских. Иногда приходят письма на имя Такеши Накамото, тоже, разумеется написанные роботами.
Шатаясь бесцельно по квартире, я иногда думаю о них, предыдущих обитателях («предыдущих жильцах» - звучит как-то мрачно). Из писем понятно, что Линда увлекалась фитнесом, когда-то училась в Нью-Йоркском городском университете и не любила платить по счетам. Мистер Накомото был обременен студенческими долгами, ценил арт-хаус и спал на матрасе в рассрочку. Но, какие они были? Сколько Такеши было лет? Куда он вешал свой телевизор? Куда он ставил своего кота? Любила ли Линда носить цветастые сарафанчики? Был ли у неё любовник и не ссорились-ли они громко в моей маленькой спальне — так, что соседям приходилось орать им «заткнитесь, уже!» - как это, иногда, ору своим соседям я.
Тут мысли плавно переходят на вообще всех, кто когда-то заполнял это пространство — моему дому больше ста лет, а это значит: десятки, если не сотни анонимусов, местечковых евреев из начала 20-го века, послевоенных украинцев, героиновых панков 70-х, художников, креаклов, всех тех, кому письма уже давно не приходят.
Десятки безмолвных привидений окружают мою кровать, смотрят на меня невидимыми глазами, вспоминают цвета, в который раньше были покрашены эти стены... Это уже Остапа понесло, конечно. Думал-бы я, плотно укуренным отходя ко сну, что меня действительно окружают десятки привидений — обделался бы от страха.
И так ведь — стучат трубы, словно в них поселились несколько барабашек на амфетаминах. Сколько томных ночей я так провел, укрывшись с головой одеялом, повторяя, как мантру: яша, привидений не существует, яша привидений не существует, яша... И сам себе отвечал: а как тогда объяснить тот факт, что кто-то из холодильника половину всего моего шоколада жрёт? И, дрожащими ногами — проверять, доедать.
В общем.
Выхожу на следующее утро из квартиры — рожа мятая, глаза красные — и натыкаюсь на нашего домового, Педро. Десять часов раннего утра, а он азартно таскает мусор из точки А в точку Б. При этом, успевает проехаться на тему красивых, красных глаз и так далее.
- Сам бы попробовал нормально выспаться, - ворчу, - когда в трубах так стучит!
Педро понимающе кивает.
- Это все из-за этой... которая в твоей квартире раньше жила... трансвестит такой...
- Такеши Накамото?
Педро смотрит на меня, как на идиота.
- Какой, нафиг, Накамото? Линда Гомес! У тебя там из батареи пар швистел, так эта дура его своим тампоном заткнула. Ну, тампон и провалился. С тех пор — стучит.
Смотрю на него, как на идиота.
- Чего ты несешь? Каким еще тампоном? Она, ведь — трансвестит?
- А?.. Чего?.. - смотрит на меня как на идиота, - Она в мужика переодевалась. С вами вообще хрен поймешь — когда ты въехал, я тоже сначала думал...
- А?.. Чего?.. - смотрю на него, как на идиота.
- Ну имя у тебя такое, нежное, женское, - смотрит на меня ласково, - Я-шааа, Я-ша.
Шатаясь бесцельно по квартире, я иногда думаю о них, предыдущих обитателях («предыдущих жильцах» - звучит как-то мрачно). Из писем понятно, что Линда увлекалась фитнесом, когда-то училась в Нью-Йоркском городском университете и не любила платить по счетам. Мистер Накомото был обременен студенческими долгами, ценил арт-хаус и спал на матрасе в рассрочку. Но, какие они были? Сколько Такеши было лет? Куда он вешал свой телевизор? Куда он ставил своего кота? Любила ли Линда носить цветастые сарафанчики? Был ли у неё любовник и не ссорились-ли они громко в моей маленькой спальне — так, что соседям приходилось орать им «заткнитесь, уже!» - как это, иногда, ору своим соседям я.
Тут мысли плавно переходят на вообще всех, кто когда-то заполнял это пространство — моему дому больше ста лет, а это значит: десятки, если не сотни анонимусов, местечковых евреев из начала 20-го века, послевоенных украинцев, героиновых панков 70-х, художников, креаклов, всех тех, кому письма уже давно не приходят.
Десятки безмолвных привидений окружают мою кровать, смотрят на меня невидимыми глазами, вспоминают цвета, в который раньше были покрашены эти стены... Это уже Остапа понесло, конечно. Думал-бы я, плотно укуренным отходя ко сну, что меня действительно окружают десятки привидений — обделался бы от страха.
И так ведь — стучат трубы, словно в них поселились несколько барабашек на амфетаминах. Сколько томных ночей я так провел, укрывшись с головой одеялом, повторяя, как мантру: яша, привидений не существует, яша привидений не существует, яша... И сам себе отвечал: а как тогда объяснить тот факт, что кто-то из холодильника половину всего моего шоколада жрёт? И, дрожащими ногами — проверять, доедать.
В общем.
Выхожу на следующее утро из квартиры — рожа мятая, глаза красные — и натыкаюсь на нашего домового, Педро. Десять часов раннего утра, а он азартно таскает мусор из точки А в точку Б. При этом, успевает проехаться на тему красивых, красных глаз и так далее.
- Сам бы попробовал нормально выспаться, - ворчу, - когда в трубах так стучит!
Педро понимающе кивает.
- Это все из-за этой... которая в твоей квартире раньше жила... трансвестит такой...
- Такеши Накамото?
Педро смотрит на меня, как на идиота.
- Какой, нафиг, Накамото? Линда Гомес! У тебя там из батареи пар швистел, так эта дура его своим тампоном заткнула. Ну, тампон и провалился. С тех пор — стучит.
Смотрю на него, как на идиота.
- Чего ты несешь? Каким еще тампоном? Она, ведь — трансвестит?
- А?.. Чего?.. - смотрит на меня как на идиота, - Она в мужика переодевалась. С вами вообще хрен поймешь — когда ты въехал, я тоже сначала думал...
- А?.. Чего?.. - смотрю на него, как на идиота.
- Ну имя у тебя такое, нежное, женское, - смотрит на меня ласково, - Я-шааа, Я-ша.