А нет, вру. Обезьян маловато. На улицах, почему-то, они заменились на коз. Те так же ловко лазят по деревьям (правда, редко прыгают с ветки на ветку), но не выглядят настолько же экзотично. Зато еду не воруют. Вот бы еще и браминов заменили, а то в храмах не протолкнуться.
В самые святая-святых местных храмов туристов не пускают. Впрочем, самый цимес там снаружи. Огромные зиккураты, ростом в двадцати-этажный дом, а на них живого места нету от раскрашенных статуй богов, коров и демонов. Так, видимо, выглядели европейские соборы в средние века, пока еще краска не стёрлась. Внутри — пещерно, анфилады резных колонн, из ниш зловеще пялятся черные идолы, везде свечи и распростертые ниц паломники. В виде саундтрека, через радио-точки врубают «Ом нама шивайя».
В следующем городе — еще выше башни! На вид как стройные, накрашенные египетские пирамиды. Таких башен — гоппурамов — может быть с дюжину. Они обычно стоят по периметру храмового комплекса, а сквозь них змеятся улицы.
Приезжаю в следующий город — еще древнее, еще мощнее храм! И так далее.
Помимо огромных, знаменитых храмовых комплексов, на каждой улице встречается один-два маленьких храмика. Над каждым башенка, на башенке — божки, внутри — браминчик, собирает денежки.
По пятницам, перед уличными храмами выставляют мощные динамики с музычкой. Прихожане пляшут. Я притормозил, достал телефон и меня сразу затащили в центр хоровода из теток, танцующих вокруг какой-то многорукой трех-головой бабы. Жестами объяснили — фотографируй. Я долго изображал фотографа и показывал на экране, что получилось. К счастью, публика оказалась неприхотливой. Меня одобрительно хлопали по спине и требовали сфотографировать детей, сторожа, удостоверение сторожа и местного священника. Последний так расчувствовался, что бесплатно благословил меня, нарисовав у меня на лбу что-то из Ротко и повесив на шею гирлянду. Гирлянду я потом украдкой скормил корове.
Народ очень любит фотографироваться (а боги почему-то не любят — возле стационарных идолов обычно есть табличка, а во время процессий, какой-нибудь дядя обязательно мягко качнет головой: мол, не надо) и общаться:
- Хелло! Хаварью! Вер ю фром?
- Hello, мy name is Yasha, I am from New York.
- Нью-Йорк! Америка! Ач-ча!
- And what are your names? How are you?
Замешательство. Смятение. Дальше первых двух фраз не полиглотят. Смущенно улыбаются, жмут руку и ретируются. Быстро возвращаются сделать со мной селфи и убегают снова.
Вообще, у большинства людей здесь удивительно открытые, добрые лица. Если поймаешь взгляд — а смотрят на тебя постоянно, украдкой или в упор — сразу расплываются в светлых, немного застенчивых улыбках. Только за это сюда стоит ехать.
(Только подумал об этом, сразу ко мне приебался юнец. Купи сувенир, нет? Тогда дай попить, сфоткай меня, подожди — я буду позировать, как тебя зовут, сколько тебе лет, пойдем ко мне, познакомлю с семьей, эй куда ты, эй! Обычно так липнут дети маленькие — сразу штук по десять, кричат, требуют чтоб фотографировал, дергают за одежду. У детей это получается очаровательно, но когда тебе уже лет двадцать — просто стой и застенчиво улыбайся, чтобы иностранный дядя потом написал какую-то хуйню про благородных туземцев.)
Прогуливаюсь дальше по людной улице. Переступаю через торговок овощами, уворачиваюсь от носильщиков, обхожу коров, сверну на виноградную. Гуд от автобусов, грузовиков, тук-туков сливается в ровный, звенящий фон. И вдруг вижу невероятное:
Идет мужик с чистым, причесанным догом на поводке. И в руке у мужика кулечек!
Я остановился ущипнуть себя; сзади, в меня немедленно уперся тук-тук. Два квартала я крался за этим мужиком, пока дог не решил что — пора. Затем, мужик развернул кулечек и — выкинул его туда-же, бонусом высморкавшись в образовавшийся натюрморт. Нет, Юг и Север все-ж очень похожи.
Journal information