- Как дела?
И, смотрит так, с прищуром. Оценивающе. Резкий солнечный свет скомкал его лицо в гримасу; улыбка стала усмешкой, а взгляд спрятался за веками.
- Хорошо, - отвечаю.
- У тебя всегда хорошо, - усмехается он сквозь щель в изгибе рта.
Захожу в помещение. Там темно: мерцают лампы. Правда, люди почему-то гримасы разгладить забыли, так и смотрят сквозь щёлки. Ходят оскалясь, с перекошенными лицами, как-будто знают какую-то горькую тайну и знание это отравляет все их слова и поступки. А я-то, наивный, на солнце гнал.
Привык, конечно, постепенно. Наверное, оно и раньше так было, просто не замечал я как-то. Но, теперь эти оскалистые лица гадко оттеняли самые обычные вещи. Вот, например, переводит мужик слепую старушку через дорогу. Заботливо, с лицом искажённым в недоброй усмешке. Тревожно за старушку, но и сама она ухмыляется, да так, что непонятно кто-кого... Или вот, два приятеля разговаривают, дружелюбно дотрагиваясь друг-до-друга. Но оба хмурятся, как-будто в лицо фонариком посветили. Встретил подругу: позвала в гости. Идти страшно.
Увидел на прилавке журнал с японскими комиксами. Остановился, как вкопанный. Даже не вспомнить когда таких в последний раз видел: лица гладкие, глаза распахнутые, печальные... Иду по улице, смотрю: вот! Паренёк стоит на углу, курит, в широко открытых глазах - тоска. Аж светится - солнце нимб за ним рисует. Потянуло меня к нему, да так что грудь перехватило - подхожу, улыбаюсь счастливо:
- Добрый вечер! - говорю.
- Иди на хуй, дед... - сказал он и отвернулся равнодушно.
Journal information